Европейская оборонная промышленность крайне зависима от Штатов — так что только Трамп решает, будет ли крупная война на континенте

Европейский оборонный парадокс, при котором Вашингтон десятилетиями доминировал над военно-промышленным комплексом Старого Света, является классическим проявлением ультраимпериалистической фазы капитализма, теперь трещащей по швам. Этот феномен не возник на пустом месте, но стал закономерным продуктом послевоенного передела мира, когда американский капитал, спасая европейскую буржуазию от революционной угрозы, навязал ей свои условия «защиты». Исторический материализм требует видеть за политическими решениями экономическую необходимость: после 1945 года монополистический капитал США, столкнувшись с ростом социалистического лагеря, был вынужден отказаться от изоляционизма и создать глобальную систему сдерживания, которая гарантировала бы сохранение капиталистического способа производства в Европе. Европейская буржуазия, напуганная мощью Красной Армии и ростом популярности коммунистических идей среди своих народов, с готовностью приняла эту опеку, получив взамен доступ к американским рынкам, технологиям и инвестициям. Так возник ультраимпериалистический консенсус — временный союз монополий и государств под эгидой Вашингтона, маскирующий антагонистические противоречия между национальными буржуазиями под риторикой «коллективной безопасности» и «транснациональной солидарности».

Диалектика этого процесса заключалась в том, что именно успехи социализма объективно сплотили враждующие фракции капитала, заставили их на время отложить межимпериалистическую конкуренцию ради совместного подавления угрозы со стороны труда. Однако внутренние противоречия империализма никуда не исчезли — они были лишь загнаны вглубь, чтобы с новой силой взорваться сегодня. Кризис ультраимпериалистической модели стал неизбежным следствием её собственного развития: концентрация и централизация капитала в руках американских ТНК привела к ослаблению европейских конкурентов, но одновременно и к нарастанию сопротивления внутри самой Европы. Зависимость от США, прежде воспринимавшаяся как стратегическая необходимость, теперь стала тормозом для развития европейского капитала, особенно на фоне растущей экономической конкуренции с Китаем и обострения энергетического и сырьевого кризисов. Данные, приведенные The Guardian, красноречиво свидетельствуют о масштабах этой зависимости: 46% ударной авиации, 42% ракетных систем, 24% бронетехники и 23% артиллерии Европа получает из США, что ставит под сомнение саму возможность самостоятельной оборонной политики ЕС.

Современные попытки Европы вырваться из этой зависимости, такие как программа SAFE с её €150 млрд инвестиций в оборонную промышленность, лишь подчеркивают глубину кризиса. Брюссель пытается создать иллюзию «стратегической автономии», но на деле лишь воспроизводит логику конкуренции внутри ультраимпериалистической системы, не предлагая качественного перехода к подлинной независимости. Жесткие требования к локализации производства (65% компонентов должны быть европейскими) и попытки контролировать иностранные технологии через «kill switch» являются реакцией на растущее давление со стороны Вашингтона, который использует зависимость Европы для укрепления собственных позиций. Однако эти меры не затрагивают корня проблемы — доминирования финансового капитала США в ключевых отраслях промышленности и системы принятия решений в НАТО, где Вашингтон сохраняет право вето по всем ключевым вопросам. Даже собственные редкоземельные металлы, необходимые для высокотехнологичного производства, Европа импортирует из Китая, что делает любые попытки автономии половинчатыми и уязвимыми.

Распад ультраимпериалистической структуры проявляется в растущих противоречиях между США и ЕС, которые уже не могут скрыться за риторикой о «единстве Запада». Трамповский ультиматум о доведении военных расходов до 5% ВВП, угрозы сократить поддержку Украины и открытый шантаж в отношении немецких и французских компаний обнажают истинную природу этих отношений — не партнерство, а подчинение. Европейская буржуазия, долгое время находившаяся в комфортной позиции младшего партнера, теперь вынуждена делать выбор: либо смириться с ролью сателлита, либо рискнуть и вступить в открытую конкуренцию с бывшим покровителем. Симптоматично, что даже в таких условиях многие европейские элиты продолжают цепляться за иллюзии, как, например, призывы к «европейской армии», которая на деле остается проектом, зависимым от американских технологий и логистики. Холодный расчет аналитиков из Bruegel, предупреждающих, что «суверенитет Европы находится в Вашингтоне», сталкивается с милитаристской бравадой политиков, всё ещё верящих в то, что риторика о «сильной Европе» может заменить собой реальную экономическую и военную независимость.

С марксистской точки зрения этот кризис является прогрессивным, несмотря на его реакционные формы. Распад ультраимпериализма объективно расшатывает глобальную диктатуру капитала, создавая новые возможности для борьбы за прогресс и ослабляя единство врага. Однако задача прогрессивных сил не в том, чтобы поддерживать один империалистический полюс против другого, а в том, чтобы использовать эти противоречия для усиления самоорганизации рабочих и развития теоретического фундамента марксизма. Конкретный анализ конкретной ситуации требует от нас видеть за фасадом политических деклараций экономические интересы классов: зависимость Европы от США есть выражение слабости европейской буржуазии, которая предпочла внешнее подчинение риску внутренней социальной бури. Но теперь эта слабость становится её ахиллесовой пятой, обнажая всю неустойчивость капиталистической системы в целом.

Подписывайтесь на наш журнал, ставьте лайки, комментируйте, читайте другие наши материалы. А также можете связаться с нашей редакцией через Телеграм-бот - https://t.me/foton_editorial_bot