Любой современный историк не может не быть марксистом. А если он не марксист, то он и не историк вовсе

Представьте историю как дисциплину до Маркса: гигантское, темное зеркало, где отражались лишь блики факелов королей да искаженные лики богов. Это был не сад науки, а дремучий лес мифов и хроник, где блуждал разум, не знающий тропы закономерностей. Геродот, этот «отец истории», как его принято называть, вплетал в рассказ о греко-персидских войнах небесных вестников и говорящих зверей, словно саги Толкиена о Средиземье. Средневековые монахи-летописцы видели в нашествиях и морах лишь «бич Господень» или «дьявольские козни», а деяния князей возносили в эпос, подобный «Песни о Роланде», где сама земля стонет под копытами волшебных коней.

Даже титаны Просвещения были подвластны старым байкам. Вольтер писал историю как сатиру, клеймя «суеверия», но сам топтался в болоте «идей» и «нравов». Гиббон, скрупулезно описывая гибель Рима, увяз в трясине «морального упадка» и капризов Калигул. История была зрелищем без сценария, где актеры (боги, герои, злодеи) играли по воле слепого случая или небесного режиссера, который то ли сам не понимал, что творил, то ли получил скверное режиссёрское образование. Изучать это – всё равно что пытаться понять устройство паровой машины, читая рыцарские романы. Особо впечатлительные может что-то и поймут, но их понимание так и останется лишь частью их субъективных заблуждений.

Были ли попытки прорубить просеку в этом хаосе? Да, но они лишь заводили в новые дебри. Гегель, этот гигант мысли, попытался вдохнуть логику в хаос. Он увидел в истории шествие Мирового Духа – грозного и непостижимого Бога Разума, который творит мир через противоречия. Смена царств, войны, революции – для Гегеля это были лишь «хитрости Разума», этапы его самораскрытия, самопознания, самопонимания. Но, видимо, с самоанализом у него выходило скверно, ведь сам Гегель то и дело видел противоречия в своём подходе. История превращалась в грандиозную мистерию, где реальные люди, их пот и кровь, голод и борьба – лишь марионетки в театре Абсолютной Идеи. Гегель подарил истории диалектику – драгоценный метод, но утопил её в мистическом тумане. Его последователи, «левые гегельянцы», бились как рыба об лед, пытаясь вырвать из идеалистических тисков зёрна истины о роли идей, но подлинного материального фундамента истории они так и не нащупали.

И тогда Маркс, дитя эпохи бурных поворотов истории, решил вглядеться в окружающие его бури, природу которых никто так и не смог объяснить. Он не стал чинить каркас Гегеля – он взорвал его фундамент и возвел новое здание на скале материализма. Здесь, в царстве грубой материи, а не в небесах идей или дворцовых интригах, Маркс обнаружил сердце истории – способ производства. Он разглядел, как титаническая битва человечества с природой – рост производительных сил (от каменного топора до паровой машины) – ведет к рождению прибавочного продукта. А этот крохотный излишек стал семенем, из которого взошло древо социального неравенства, классов, государства.

Возникает роковой разрыв: новые, могучие производительные силы берутся в тиски старых производственных отношений. Этот антагонизм – не философская абстракция, а стальная пружина, сокрушающая троны и алтари. Французская революция 1789 года – не просто «гнев народа», а раскручивание этой пружины, ломающей феодальные оковы во имя капитала. Маркс нашел не «смысл» истории, чем продолжают баловаться и современные летающие у дерева истории трутни, а её материальный двигатель – диалектику производительных сил и производственных отношений.

Чтобы закрепить победу науки над хаосом, Маркс выковал теорию общественно-экономических формаций. Это не сухие ярлыки – это великая карта, на которой впервые проступили контуры закономерного развития человечества. Первобытное общество, рабовладельческие цивилизации, феодальные замки, капиталистические фабрики, грядущий коммунизм – каждая общественно-экономическая формация есть закономерная ступень, вырастающая из недр предыдущей, когда её производственные отношения становятся тесны для развитых производительных сил. Как и первые теории о развитии человечества, она весьма приблизительна, местами неточна, но суть её не в том, чтобы втиснуть в её построения реальность — так поступают идеалисты, — суть её в другом. Эта теория позволила: увидеть интересы разных противоборствующих сторон (разрозненные войны Рима и Китая, восстания рабов и буржуазные революции обрели связь – всё это были схватки за смену формаций); отличить меч прогресса от кинжала реакции (английская революция Кромвеля, сокрушавшая феодальные путы – прогрессивна, а священный союз монархов, пытавшийся заморозить Европу после 1815 года – реакционен).

История перестала быть балом "великих мужей". За фигурами Цезаря или Наполеона Маркс разглядел мощные классовые силы – борющихся рабов и рабовладельцев, восходящую буржуазию и дряхлеющую аристократию. Гений личности – не в божественной искре, а в умении оседлать объективную волну классовой борьбы, поднятую развитием материального производства.

Но при этом Маркс не впадал в крайности. Он не превратил историю в бездушный часовой механизм (вульгарный детерминизм), где люди – винтики, но и не оставил её игрой слепых страстей (волюнтаризм). Он открыл диалектическое единство: люди творят историю, но лишь на материальном фундаменте, доставшемся им от прошлых поколений, и в рамках объективных возможностей и противоречий своей эпохи.

Наполеон смог перекроить карту Европы не силой одного гения, а потому что Франция, взорванная Революцией, снесла феодальные преграды на пути буржуазных отношений, высвободив колоссальную энергию нового класса. Его воля была могуча, но лишь как парус, ловящий ветер объективных исторических тенденций. История – это река: её русло (объективные условия) предопределено рельефом (способом производства), но течение (события) зависит и от воли плывущих в ней людей (классов, партий, лидеров и т. д.).

В этом революционная сила марксизма. Он превратил историю из музея восковых фигур в острое оружие познания и преобразования мира. Изучая смену общественно-экономических формаций, диалектику базиса и надстройки, мы видим корни сегодняшних язв: финансовые кризисы, империалистические войны, экологическая пропасть. Всё это не «ошибки управления», которые можно вылечить, отправив «эффективных менеджеров» на курсы повышения квалификации, а метастазы капитализма, его имманентные пороки, выведенные Марксом из самой логики формации.

Метод материалистической диалектики - это не гадание на кофейной гуще, а научный прогноз: неразрешимость основного противоречия капитализма ведет к кризисам, обостряет классовую борьбу и ставит на повестку дня переход к социализму как объективную необходимость, а не прихоть отдельных ударившихся в политику интеллигентов. История учит не просто знать - она учит действовать, позволяет отличить союзника от врага. Знание законов истории – ключ к их сознательному изменению.

История до Маркса была похожа на разрозненные фрески в руинах, на красивые, но бессвязные обломки прошлого. Маркс собрал эти обломки в единое здание Науки: низвел богов и королей с пьедесталов и вознес на них труд миллионов – истинного творца всех богатств и всех эпох. Благодаря Марксу, история перестала быть кладбищем мертвых событий. Она стала летописью Великого Становления – от царства необходимости к царству свободы. Изучать её теперь – не праздное любопытство антиквара, а боевая подготовка армии освобождения человечества. Как писал сам Маркс:

Философы лишь различным образом объясняли мир; но дело заключается в том, чтобы изменить его.

Его исторический материализм – это и есть тот надежный лом, что ломает оковы прошлого, чтобы выковать будущее.

Сегодня, даже среди тех историков, что кропят Маркса желчью отрицания или рядятся в тогу "постмарксизма", незримо присутствует тень его гения в их лучших работах. Разве не марксистский нерв бьется в исследованиях о роли торговых путей, технологических скачков или классовых конфликтов в падении империй? Разве не отголосок его метода слышен в анализе того, как урожай зерна или цена на железо ломали хребет королевским династиям? Они пользуются открытым им материалистическим ключом к истории, даже когда с пеной у рта проклинают руку, что его выковала. Но сознание масс в большинстве своём всё ещё крепко зажато в тисках буржуазной идеологии.

Правящий класс, дрожащий за свою власть, ведёт подлую диверсию против исторической науки. Он пытается вырвать у истории стальной стержень марксизма и подсунуть вместо него гнилую солому геополитики – этих сказок о «вечных цивилизациях», где нет места ни классам, ни способу производства. Он культивирует культ «великих личностей» – новый вариант старых королевских хроник, где разные «сильные лидеры» становятся демиургами эпох, а миллионы творцов материального мира – безмолвной массовкой, которая-де лишь наблюдает за спектаклем тех, кому «всё виднее» и кто «всё порешает без нас». Он поощряет постмодернистский бред, объявляющий любую истину «конструктом», а историю – набором равноценных баек, где правы и не правы одновременно все в зависимости от точки зрения.

Историки, что с воем бросаются на Маркса, либо слепы, как кроты, не разглядевшие в его трудах фундамента всей современной науки об обществе – и тогда их критика лишь обнажает их жалкое невежество. Либо же они – сознательные диверсанты на фронте познания, продажные писцы буржуазии, чье ремесло есть интеллектуальное вредительство, отравляющее колодцы исторической памяти во имя оправдания господства кучки паразитов. Их «труды» – не ошибка, а вызов против разума и будущего человечества.

Подписывайтесь на наш журнал, ставьте лайки, комментируйте, читайте другие наши материалы. А также можете связаться с нашей редакцией через Телеграм-бот - https://t.me/foton_editorial_bot