Может просто послушать изоляционистов и закрыться от мира раз и навсегда? Проект «Остров Россия»

Политические мечтатели всех мастей — монархисты, традиционалисты, религиозные фундаменталисты — часто грешат одной роковой ошибкой. Они конструируют идеальное государство как замкнутую крепость, где их утопия будет цвести в гордом одиночестве, защищенная от тлетворного влияния внешнего мира. Рисуют стройные схемы сословий, каст, сакральной власти, забывая простую истину: ни одно общество не является островом. Оно погружено в бурлящий океан мировой истории, экономики и технологий, волны которого неизбежно окатывают даже самые высокие идеологические стены. Игнорирование этого глобального контекста — не просто теоретический просчет, а прямой путь к краху государственного проекта.

Возьмем вдохновенных монархистов. Их идеал — симбиоз благородного монарха и верной аристократии, где власть укоренена в воинской доблести и сословной чести. Картина величественная, но мертворожденная в современности. Почему? Потому что сама почва, на которой вырос феодальный рыцарь, исчезла. Централизованные армии, всеобщая воинская повинность, а затем и высокотехнологичные войны похоронили сословие, чья власть зиждилась на личной военной силе и вассальных обязательствах. Аристократия превратилась в музейный экспонат или была сметена волнами буржуазных революций. И произошло это не по злой воле философов-просветителей, а по железному закону марксизма: развитие производительных сил — пороха, пушек, фабрик, требующих массовой мобилизации — сломало старые феодальные скрепы. Попытка воскресить сословную пирамиду сегодня — все равно что пытаться запустить паровоз на топливе от звездолета. Механизм устарел, топливо не то.

Схожая участь ждет мечты о жестком кастовом обществе, лелеемые традиционалистами. Они видят гармонию в вечном, юридически закрепленном разделении на жрецов, воинов, ремесленников и земледельцев. Но современный мир — это вихрь. Капитал мчится через границы со скоростью света, технологии устаревают за годы, социальные лифты взлетают и падают с головокружительной быстротой. Вчерашний бедняк сегодня создает технологический стартап, вчерашний магнат разоряется на биржевых спекуляциях. Попытка втиснуть эту динамичную, непредсказуемую стихию в прокрустово ложе юридических каст — гарантированный рецепт экономического паралича. Эффективность требует гибкости, мобильности, способности быстро перераспределять ресурсы и таланты. Законодательно запретить человеку менять профессию или статус — значит обречь общество на застой и отставание. Экономика в кастовых оковах задыхается, теряет конкурентоспособность в глобальной гонке.

Теоретически, конечно, можно представить себе уголок мира, где упорные идеалисты сумели-таки воздвигнуть свою политическую Вавилонскую башню — восстановили монархию с аристократией или установили кастовый строй. Но что ждет эту самоизолировавшуюся крепость в мире? История знает печальные ответы. Византия, наследница Рима, замкнувшаяся в догматах своей исключительности и презревшая новые веяния, пала под ударами более гибких и прагматичных противников. Могучий Китай с его тысячелетними традициями и строгой иерархией оказался бессилен перед натиском европейских держав и Японии, вооруженных плодами промышленной революции и капиталистической эффективности. Их богатства, их культурное величие не спасли их от унижения и раздела. Почему? Потому что мир един; законы развития производительных сил объективны и универсальны. Общество, застывшее в своем идеологическом коконе, быстро превращается в политического динозавра — громоздкого, неповоротливого, уязвимого.

Современный Иран — наглядный урок этой горькой диалектики. Страна, пытающаяся строить теократическую модель в условиях глобального капитализма, балансирует на острие ножа. Обладая колоссальными ресурсами, она сталкивается с хроническими проблемами: технологическое отставание из-за санкций, неэффективная экономика, протесты молодежи, отвергающей навязанный традиционализм. Режим держится не благодаря внутренней силе своей модели, а вопреки ей, используя политэкономические противоречия ультраимпериализма между мировыми игроками. Его устойчивость — тактическая, купленная дорогой ценой изоляции и замедленного развития.

Глобальные цепочки поставок, интернет, финансовая система — все это сплетает страны в единую паутину, и попытка полностью отгородиться означает не просто отставание, а стремительную маргинализацию. Даже временная «цифровая суверенность» требует гигантских ресурсов и лишь замедляет, но не останавливает проникновение идей и технологий. Построить «идеальный» цифровой железный занавес — задача столь же утопичная, как и возрождение феодального ополчения.

В этом контексте лишь марксистская парадигма с ее научным материализмом и диалектикой предлагает верный ответ. Она не отрицает необходимости суверенитета или временной защиты завоеваний революции, как это было в СССР 1930-х или Китае 1950-х. Но она понимает эту изоляцию именно как тактическую и временную меру, а не как вечный идеал. Стратегическая цель — не замыкание, а интеграция на новых основаниях. Коммунизм видит в интернационализме не угрозу, а необходимое условие прогресса. Он признает объективные законы мирового развития и стремится не игнорировать их, а овладеть ими, направив на службу человеку. Он понимает, что подлинная сила национальной идеи — не в консервации архаики за высокими стенами, а в способности стать катализатором прогресса. Потому что в конечном счете, вопреки всем иллюзиям изоляционистов, человечество — это единая система. И те, кто пытается плыть против ее объективного течения, обречены быть разбитыми историческим прибоем.

Подписывайтесь на наш журнал, ставьте лайки, комментируйте, читайте другие наши материалы. А также можете связаться с нашей редакцией через Телеграм-бот - https://t.me/foton_editorial_bot