Расцвет схоластики

От платоновской пещеры до кабинета Маркса

В конце XII – начале XIII вв. на западе Европы происходит быстрый политэкономический подъем. В это время стремительно развиваются производительные силы, города, а вместе с ними ремёсла и торговля. Через арабские и еврейские труды европейские философы знакомятся с неизвестными до того времени трактатами Аристотеля. Принятие и приспособление Аристотеля к христианству контролировалось, разумеется, церковью. Этот период не обошелся без споров, конфронтаций и потрясений. Как это описано в «Истории философии в кратком изложении»:

«На интерпретацию аристотелизма в пантеистическом духе (Давид из Динанта) первоначально церковь ответила запретом изучения в Парижском университете Аристотелевых естественнонаучных произведений и даже «Метафизики» (декреты папы от 1210и 1215 гг.). Папа Григорий IX в 1231 г. эти запреты подтвердил, но одновременно дал указание специально созданной комиссии, чтобы та проверила труды Аристотеля относительно их возможного приспособления к католическому вероучению. Создание комиссии отражало тот факт, что изучение Аристотеля стало в то время уже жизненной необходимостью для университетского образования и развития научно-философского знания в Западной Европе. В 1245 г. изучение философии Аристотеля было разрешено без ограничений, а в 1255 г. никто не мог получить степень магистра, не изучив труды Аристотеля. Официальное признание великого философа было существенным моментом, однако оно не означало, что впредь не будут возникать различные реакции церкви на аристотелизм, пока оно не будет содержать угрозы для церкви, в частности в виде еретических учений и движений. Расширение социальных, географических и духовных горизонтов, связанное с крестовыми походами, знакомство с трактатами Аристотеля и арабским естествознанием потребовали обобщить все известные знания о мире в строгую систему, в которой царствовала бы теология. Эта потребность реализовалась в больших Суммах — трудах, где исходным материалом является христианский образ мира, охватывающий природу, человечество, духовный и видимый мир. Теология тем самым представлялась как научная система, обоснованная философией и метафизикой».

В это время большую роль в развитии философии играли ведущие средневековые университеты. Наряду с университетами в развитии философского мышления принимали участие и монашеские ордена доминиканцев (провозглашали преимущественно новые доктрины, боролись с ересью) и францисканцев (ориентировались на августинизм). В середине XIII в. между ними возникают доктринальные споры, которых поначалу не было. Дело в том, что аристотелизм, с одной стороны, уравновешивал себя и августинизм на почве христианского теизма (утверждение, что бог один и он есть). С другой стороны, аристотелизм одобрялся и сторонниками неоплатоновского пантеизма (отождествление бога и мира), что порицалось христианской церковью. На фоне этого развиваются философские школы, и одна из них — александрийская.

«Этот «некрещеный» аристотелизм был представлен александрийской школой и латинским аверроизмом. Александрийская школа исходила прежде всего изучения Александра из Афродизиады, который возвышает натурализм Аристотеля, тогда как латинский аверроизм исходит из трудов арабского философа XII в. Аверроэса, интерпретирующего Аристотеля в духе, близком неоплатонизму.

<...> С трудами Аристотеля он [Давид из Динанта] познакомился через греческие комментарии Александра из Афродизиады. В основе его мировоззрения был пантеизм. Он исходил из традиций эпикуреизма, натурализма шартрской школы и перипатетизма александрийской интерпретации, был убежден, что мир сам является богом. К материальному миру он подходил с точки зрения единства материи и формы. Субстратом является материя, форма — её проявление, она вторична. Эти сильные материалистические тенденции проявились, однако, в учении Давида из Динанта в рамках главного положения, согласно которому высшей из субстанций телесного и духовного является бог как «разум всех душ и материя всех тел». Основой его является «первая материя», которая одновременно и разум (нус), и «вечная субстанция» — бог.».

Борьба за приспособление аристотелизма к католическим нуждам разгорелась с новой силой. Альберт Великий и Фома Аквинский боролись против августинизма и латинского аверроизма. Приверженцем последнего был Сигер Брабантский. Он боролся за независимость философии от теологии и признавал лишь философские авторитеты, в частности, Аристотеля. По аверроизму, бог не является непосредственной причиной мира и воздействует на него опосредовано, в соответствии с законами природы и без собственной свободной воли. По такой логике он предстает первым двигателем, но никак не творцом, что противоречит христианству. Сигер хоть и провозглашал детерминизм как всеобщий господствующий в природе принцип, однако единичные вещи он признавал случайными. Бог, по его мнению, не имеет и не может иметь представление о единичных вещах, поэтому на деятельность индивида не распространяется божественное провидение. Бог не несет ответственности за индивида. Душа, по Аристотелю, является формой тела. Сигер соединял деятельность каждой индивидуальной души с чувственным познанием, которое неотделимо от тела. Интеллектуальная деятельность присуща всему человечеству, а каждая индивидуальная душа участвует в этой деятельности. Индивидуальная душа погибает вместе с телом, но не интеллектуальная деятельность человечества. Сигер видел возможность бессмертия индивидуальной души в интеллектуальной деятельности всего рода человеческого.

Аверроизм стал серьезной угрозой церкви. Сторонники радикального аристотелизма были усмирены, из-за этого даже было заторможено развитие томизма (постижение бога разумом, логически), который преобладал в философских концепциях доминиканцев.
В плане философско-теологического аристотелизма также велись споры. Схоласты разделились на два лагеря. Консерваторы (например, францисканцы) настаивали на сохранении основных положений Августина в теологических вопросах, но с применением философских элементов аристотелизма. Прогресс делал упор на Аристотеля, хотя и не отходил от некоторых позиций Августина.

Так, францисканец Александр из Гэльса соединял аристотелизм и августинизм. С помощью этих двух течений философской мысли он пытался доказать существование бога. Познание, по его мнению, нуждается в божественном опосредствовании. Одновременно с этим исходил из того, что познание физического мира происходит путем доказательств и абстракций. Произведения Александра поспособствовали освоению Аристотеля, как и произведения Бонавентуры.

«Теория познания Бонавентуры была своеобразным соединением аристотелизма и августинизма, теории абстракции с теорией «освещения души», рационализма с мистицизмом. Ведущим был, однако, мистический подход. Если источником познания естественных вещей является сверхъестественный фактор, то тем более он является путем к богу. Полное познание бога возможно лишь при помощи экстаза. Бонавентура был величайшим мистиком XIII столетия.

Его философский подход отчетливо проявляется в интерпретации двух древних доктрин, которые соответствовали августинскому пониманию мира. Были это метафизика света и теория «зародышевых доказательств». Метафизика света была платоновской по происхождению, и модификация её Бонавентурой состояла в том, что свет не материален, но является силой, действующей в материи, или, если переложить это на язык Аристотеля, формой. Свет является общей формой всего телесного. От того, как предметы и материя причастны к свету, зависит и их включение в него. Теория «зародышевых доказательств» служила основой объяснения развития предметов. Закономерности их развития были бы непонятными, если бы не имели причин в самих предметах. В каждом из них с самого начала скрыт «зародыш», который определяет развитие предмета и управляет им. Эти в сущности стоические принципы Бонавентура соединил с аристотелевской теорией, отождествил «зародыш» с«формами» вещей таким же образом, как и в теории света. «Зародышам» он, однако, приписывал сверхъестественное происхождение — в этом он опирался на Августина. Он утверждал, что «зародыши» вещей содержатся в божественном разуме, откуда они и вливаются в вещи».

Поскольку августинизм не мог противостоять мощному влиянию аристотелизма, который одновременно с пользой нес опасность христианскому учению, последнего требовалось приспособить нуждам католической церкви. Эти занимались Альберт Великий и его ученик Фома Аквинский.

Подписывайтесь на наш журнал, ставьте лайки, комментируйте, читайте другие наши материалы. А также можете связаться с нашей редакцией через Телеграм-бот - https://t.me/foton_editorial_bot