Среди большевиков были русофобы, но они быстро проиграли внутрипартийную борьбу

Внутрипартийная борьба в ВКП(б) 1920-х годов представляет собой не просто столкновение личностей или амбиций, а глубокий методологический конфликт между научным марксизмом и левацким уклоном, маскирующимся под революционность. Этот конфликт коренился в фундаментальном различии понимания диалектики общего и частного, в вопросе о соотношении классового и национального в переходный период от капитализма к социализму. Фигура Бухарина и его сторонников наглядно демонстрирует, как отклонение от материалистической диалектики ведёт к идеалистическим искажениям в ключевых вопросах государственного строительства. Их позиция, выдаваемая за интернационализм, на деле являлась отражением мелкобуржуазного влияния на партию и непонимания коренных интересов пролетариата, что особенно ярко проявилось в дискуссиях вокруг национальной политики.

Широко известная цитата Бухарина с XII съезда РКП(б) о необходимости поставить великорусский пролетариат в «неравное положение» ради покупки доверия угнетённых наций есть не что иное, как идеалистическое извращение классового подхода. Эта позиция игнорировала конкретные экономические условия 1923 года — разруху после гражданской войны, необходимость восстановления промышленности, где русский пролетариат составлял основную силу. Вместо конкретного анализа конкретной ситуации — изучения реального соотношения классовых сил, уровня экономического развития регионов, зрелости пролетарского сознания — бухаринская группа предлагала абстрактную схему, основанную на моральном долге и покаянии. Это типичный приём, подменяющий научный анализ революционной фразой, что особенно опасно в условиях, когда молодая советская республика находилась во враждебном империалистическом окружении.

Сталинская критика этой позиции бьёт в самую суть методологической ошибки, указывая, что бухаринцы «из-за национального вопроса проглядели вопрос социальный — вопрос о власти рабочего класса». На XII съезде Сталин подробно разбирал экономическую статистику, показывая, что промышленные центры с преобладанием русского пролетариата дают свыше 70% промышленной продукции, являясь материальной базой диктатуры пролетариата. Национальный вопрос, при всей его важности, носил подчинённый характер по отношению к вопросу о диктатуре пролетариата, ибо без укрепления власти рабочего класса любые решения национального вопроса оставались бы беспочвенными и нежизнеспособными.

Сталинский тезис о том, что «политической основой пролетарской диктатуры являются прежде всего и главным образом центральные районы, промышленные, а не окраины», был не проявлением великодержавного шовинизма, а трезвым учётом материальной реальности. Он опирался на ленинское понимание того, что пролетариат промышленных центров является главной социальной опорой советской власти. Ослабление пролетарского центра вело бы к подрыву самой основы советской власти — гегемонии рабочего класса. Это не умозрительная конструкция, а вывод из конкретного анализа экономики и социальной структуры страны, подтверждённый статистическими данными и опытом гражданской войны.

Глубоко научным было и сталинское понимание диалектики права наций на самоопределение и права рабочего класса на укрепление своей власти. Провозглашая, что первое «должно отступить перед вторым» в случае противоречия, Сталин руководствовался не произволом, а закономерностями классовой борьбы. Пример с походом на Варшаву в 1920 году был приведён не случайно — он показывал, что в условиях империалистического окружения абсолютизация национального самоопределения может обернуться гибелью революции. Польские рабочие и крестьяне в тот момент оказались под влиянием буржуазного национализма, и революционная армия должна была нести им освобождение, даже против их временного заблуждения. Это был урок конкретного применения диалектики, а не догматического следования букве текста.

Победа сталинской линии в этом споре была закономерной с точки зрения теории познания. Бухаринская группа, предлагая искусственное «самоуничижение» великорусского пролетариата, по сути, впадала в субъективный идеализм, полагая, что сознательное занятие «более низкого положения» может изменить объективные условия. Реальный интернационализм достигается не самоуничижением, а совместной классовой борьбой и выравниванием экономического и культурного уровня всех наций через плановое развитие народного хозяйства.

Бухаринский уклон, будь он реализован, неминуемо привёл бы к ослаблению пролетарского центра и создал угрозу распада государства в условиях враждебного капиталистического окружения. Последующее развитие национальных республик, их индустриализация и культурный расцвет подтвердили, что именно укрепление общесоюзного народнохозяйственного комплекса стало материальной базой подлинного равенства наций.
Современные левые движения, особенно в их ультрарадикальных проявлениях, часто повторяют ошибки Бухарина, абсолютизируя второстепенные вопросы в ущерб главному — завоеванию и удержанию политической власти рабочим классом. Они не понимают, что без завоевания политической власти все разговоры о социальной справедливости остаются пустой болтовнёй.

Главный диалектический урок этой внутрипартийной дискуссии состоит в том, что подлинный марксизм требует не догматического следования цитатам, а умения применять метод материалистической диалектики к конкретным историческим условиям. Сталин продемонстрировал именно такое понимание, рассматривая национальный вопрос не изолированно, а в системе всех общественных отношений, где ведущим и определяющим является отношение классового господства. Его подход учитывал и международный контекст: необходимость противостояния империализму, многоукладность экономики, социальную структуру, то есть соотношение рабочего класса и крестьянства.

Прогрессивное развитие требует от нас извлечь эти методологические уроки. Беспощадная критика ультралевых уклонов, подменяющих научный анализ революционной фразой, остаётся актуальной задачей. Только опора на диалектический материализм как руководство к действию и трезвый учёт реального соотношения классовых сил может обеспечить движение вперёд — к преодолению всяких форм угнетения, в том числе национального, на прочном фундаменте диктатуры пролетариата. Исторический опыт внутрипартийной борьбы 1920-х годов учит нас, что подлинный интернационализм заключается не в самоуничижении перед другими нациями, а в сплочении трудящихся всех национальностей вокруг общего классового интереса.

Подписывайтесь на наш журнал, ставьте лайки, комментируйте, читайте другие наши материалы. А также можете связаться с нашей редакцией через Телеграм-бот - https://t.me/foton_editorial_bot