Уже Сталин видел угрозу американского гегемонизма — у него есть, чему поучиться в деле борьбы с этим явлением

Сталинское стратегическое видение американской угрозы и попытки построения альтернативной политэкономической системы представляют собой не просто исторический эпизод, а классический пример применения диалектического материализма к анализу глобальных процессов. Уже в начале XX века Сталин, опираясь на ленинскую теорию империализма, идентифицировал США не как очередную капиталистическую державу, а как формирующийся центр глобальной капиталистической системы, где противоречие между трудом и капиталом достигает своей максимальной концентрации. Его статья «Два лагеря» 1919 года была не пропагандистским пафосом, а научным прогнозом, основанным на анализе концентрации капитала и неизбежности антагонизма между интернациональным капиталом и пролетарским интернационализмом.

После Второй мировой войны, когда США открыто заявили о претензиях на мировое господство через доктрину Трумэна и план Маршалла, сталинская внешняя политика ответила не просто военным противостоянием, а созданием альтернативной политэкономической архитектуры. СЭВ (Совет экономической взаимопомощи) был не мерой «помощи» сателлитам, а стратегическим проектом по формированию автономного от доллара экономического пространства, основанного на плановом хозяйстве и международном разделении труда социалистического типа. Перевод рубля на золотую базу в 1950 году был не технической мерой, а ударом по гегемонии доллара, попыткой создать материальную основу для независимой экономической системы, свободной от диктата транснационального капитала.

Диалектический материализм требует анализа не только экономических, но и социально-политических форм. Сталин понимал, что американский гегемонизм основан не только на военной силе, но и на способности интегрировать национальные буржуазии периферийных стран в свою систему через механизмы неоколониальной эксплуатации. Именно поэтому его политика в Восточной Европе и Азии была направлена не на простое расширение «сферы влияния», а на создание режимов, которые бы порвали с логикой капиталистического мирового рынка. Поддержка китайских коммунистов, включая операции в Синьцзяне, была частью этой стратегии — отвлечение ресурсов и внимания США для ослабления их давления на Европу.

Критики Сталина, особенно либеральные историки, часто изображают его как параноидального диктатора, одержимого мировой революцией. Однако его действия были не слепой агрессией, а расчетливой реакцией на объективные процессы. Американские элиты, как отмечается в источниках, долгое время недооценивали советскую угрозу, считая Сталина региональным лидером. Но именно его понимание диалектики исторического процесса позволяло видеть, что конфликт с США неизбежен не из-за идеологических разногласий, а из-за фундаментальной несовместимости двух систем — одной, основанной на эксплуатации и прибыли, и другой, стремящейся к плановому развитию и социальной справедливости. Пусть и тактически (например, для противостояния фашизму), Сталин мог идти на временный союз с такой силой.

После смерти Сталина эта стратегия была предана оппортунистами во главе с Хрущевым, которые, с одной стороны, ругали «культ личности», а с другой — отказались от системного противостояния с ультраимпериализмом. Децентрализация экономики, ослабление СЭВ, конфликт с Китаем — всё это привело к тому, что СССР оказался втянут в гонку вооружений на условиях Запада, что в конечном итоге подорвало его экономику. Современные попытки создания альтернативных политэкономических систем (например, БРИКС) являются, по сути, повторением сталинского замысла, но без его диалектической глубины — они пытаются играть по правилам глобального рынка, лишь частично оспаривая гегемонию доллара. По крайней мере пока это было так — саммит ШОС показывает возможность иного сценария, но он ещё пока слишком не определён.

Урок Сталина для сегодняшней борьбы с ультраимпериализмом заключается в том, что нельзя победить врага, принимая его правила игры. Альтернативная система должна быть основана на принципиально иных основаниях — плановой экономике, международной кооперации, разрыве с логикой прибыли. Современные критики Сталина, обвиняющие его в «неэффективности», сами оказываются в плену буржуазного мышления, оценивая социалистические проекты мерками капиталистической рентабельности. Исторический материализм учит нас, что истинная эффективность определяется не краткосрочной прибылью, а способностью системы обеспечивать прогрессивное развитие человечества. В этом смысле сталинский проект, несмотря на все его противоречия, остается образцом научного подхода к преобразованию мира.

Подписывайтесь на наш журнал, ставьте лайки, комментируйте, читайте другие наши материалы. А также можете связаться с нашей редакцией через Телеграм-бот - https://t.me/foton_editorial_bot